Джон Уэйд покачал головой и вслушался в туман. Ветра не было. Позади него в затянутое сеткой окно билась ночная бабочка.
Забудь, сказал он себе. Не думай.
А потом, когда он все-таки опять начал думать, он обнял Кэти, крепко к себе прижал.
– Верона, – проговорил он твердо, – это, считай, решено. Отели – только люкс. От начала до конца.
– Обещаешь, значит?
– Обещаю, – ответил он. – Железно.
Кэти улыбнулась. Он не мог видеть эту улыбку, но она слышалась в ее голосе, когда она спросила:
– А как насчет детей?
– Все у нас будет, – сказал Уэйд. – Дети – в первую очередь.
– Боюсь, я уже старая. Хотя, может, и ничего еще.
– Ты не старая.
– Мне тридцать восемь.
– Вот и прекрасно, у нас будет тридцать восемь детей, – сказал он. – В Вероне автобус придется нанимать.
– Это мысль. И как же мы?
– Откуда я знаю как, просто будем кататься и смотреть разные разности, ты да я. И полный автобус детей.
– Думаешь?
– Уверен. Я же обещал.
Потом они долго неподвижно лежали в темноте, словно ожидая, чтобы все это каким-то внезапным чудом осуществилось. Они хотели одного: чтобы их жизнь снова наладилась.
Позже Кэти откинула одеяло, встала и отошла к перилам, в дальний конец веранды. Она как бы исчезла в отяжелевшей тьме, окутанная туманом, и когда она заговорила, голос раздался откуда-то издали, исходя словно не от нее, отдельный и немного чужой.
– Я не плачу, – сказала она.
– Конечно, с чего плакать.
– Просто полоса такая, вот и все. Пройти надо через эту глупость.
– Глупость, – повторил он.
– Я не то хотела сказать…
– Да нет, ты совершенно права. Сволочная глупость.
Тишина вокруг. Только волны и ветви, легкие вдохи и выдохи. Ночь обволакивала их.
– Джон, послушай, мне трудно иной раз находить точные слова. Я хотела только сказать… понимаешь… я хотела сказать, что есть чудесный человек, которого я люблю, и мне нужно, чтобы он был счастлив, и ничто другое меня не беспокоит. Никакие выборы.
– Ну и прекрасно.
– И никакие газеты.
– Прекрасно.
В темноте послышался звук, который не был плачем.
– Ну, ты любишь меня?
– Больше всего на свете.
– Сильно-сильно?
– Сильно-сильно, – сказал он. – Полный автобус любви. Ну иди же ко мне.
Кэти прошла через веранду назад, опустилась рядом с ним на колени и прижала к его лбу ладонь. От озера и леса шел тихий неумолчный шепот. Позже, когда ее уже с ним не будет, это вспомнится ему с необычайной ясностью, словно повторяясь сызнова. Вспомнится доносившееся из тумана дыхание. Вспомнится ее ладонь у него на лбу, острое, живое тепло ее кожи.
– Счастливыми быть, – сказала она. – И ничего больше.
Он с самого начала был скрытный мальчик. Можно сказать, помешался на секретах. Уж такая была его природа.[1]
Элеонора К.Уэйд, мать Джона Уэйда
Приобщено к делу под № 1: железный чайник
Вес – 2,3 фунта Емкость – 3 кварты
Приобщено к делу под № 2: фотография лодки
«Уэйкмен», длина – 12 футов
Алюминиевая, темно-синяя
Мотор «эвинруд», мощность – 1,6 лошадиных силы
Он держал язык за зубами. Даже жена его ни хрена, похоже, не знала про… ну, про это. Он просто хотел все похоронить.[2]
Энтони Л. (Тони) Карбо
Имя и фамилия: Кэтлин Тереза Уэйд
Дата составления протокола: 21.09.86г.
Возраст: 38 лет
Рост: 5 футов 6 дюймов
Вес: 118 фунтов
Цвет волос блондинка
Цвет глаз: зеленый
Фотография: прилагается
Должность и место работы: секретарь приемной комиссии, университет штата Миннесота, Миннеаполис, Миннесота
Заболевания и перенесенные операции: пневмония (16 лет), аборт (34 года)
Используемые медикаменты: валиум, ресторил
Ближайший член семьи: Джон Герман Уэйд
Прочие родственники: Патриция С. Гуд (сестра), Миннеаполис, штат Миннесота, Локвуд-авеню, 1625[3]
Из протокола о розыске
После работы мы каждый вечер с ней плескались в бассейне молодежной ассоциации. Она могла плыть без конца, прямо как рыба, так что я не беспокоюсь насчет… Короче, думаю, с ней все в порядке. Рыбы разве тонут?[4]
Бетани Ки, помощница секретаря приемной комиссии, университет штата Миннесота
Он не был толстым ребенком, вовсе нет. Просто плотный такой. Кости у него были большие. Но иногда мне кажется, что отец ему внушил… внушил бедному…, ох… ну, что вроде как у него лишний вес. В шестом классе он подписался на диету из какого-то дурацкого журнала… Отец его дразнил не переставая. Совсем задразнил, можно сказать.
Элеонора К.Уэйд
Знаете, что я запомнил? Мух запомнил. Миллионы мух. Они-то большей частью и помнятся.[5]
Ричард Тинбилл
Приобщено к делу под № 3: фотография погибших комнатных растений
То, что осталось от 6—8 растений (1 герань, 1 бегония, 1 каладиум, 1 филодендрон, остальные не установлены)
Растительные ткани сильно разложились
Джон безумно любил отца. Вот почему, я думаю, он переживал издевки так болезненно… Он старался не подавать виду, как сильно его задевало, но я-то видела… Да, уж как любил этого человека. (Вы спрашиваете, любила ли я? Конечно.) Туго пришлось моему Джону. Он был слишком юн и не понимал, что такое алкоголизм.
Элеонора КУэйд
Приобщено к делу под № 4» результаты опросов общественного мнения 3 июля 1986 г.
Уэйд – 58%
Дерни —31%
Нет определенного мнения – 11%
17 августа 1986г.
Уэйд –21%
Дерки —61%
Нет определенного мнения – 18%[6]
Оползень – не то слово. Цифры видели? Три к одному, четыре к одному – прощай, карьера. Чистить сортиры в сраной индейской резервации и то теперь бы не выбрали… Я миллион раз, наверно, спрашивал, нет ли какой против нас зацепки, ну, грехи молодости или что… Ни слова. Нуль. Так дела не делаются. Скажете, я его предал? Хрена. Все с точностью до наоборот. Я ведь вкалывал как сукин сын, чтобы этого болвана протащить в сенат.
Энтони Л. (Тони) Карбо
Приобщено к делу под № 5-' фотографии (2 шт.)
лодочного сарая (вид снаружи) на Лесном озере
Приобщено к делу под № 6: фотографии 3 шт.)
«коттеджа Уэйда» (вид снаружи) на Лесном озере
Я уверена, что она катит сейчас куда-нибудь на междугородном автобусе. Будь я замужем за этим подонком, долго бы не раздумывала. Она же любила автобусы.
Бетани Ки, помощница секретаря приемной комиссии, университет штата Миннесота
Я не могу обсуждать эту тему.[7]
Патриция С.Гуд, сестра Кэтлин Уэйд
Наверняка что-то с мотором. Ведь там был старый «эвинруд», ломаный-чиненый. Ремень мог лопнуть, свечи полететь. Дайте срок, и она войдет прямехонько в эту дверь. Так и будет, вот увидите.[8]
Рут Расмуссен
Я тогда работала в «мини-марте», и вот однажды пришла эта пара, я им подала на стойке кофе, и вскоре у них вышла размолвка. Это длилось недолго. Она была явно не в себе. Вот и все, что я знаю.[9]
Майра Шоу, продавщица
Ведь жена политического деятеля, так что, конечно, мы уж расстарались. Только что не осушили это чертово озеро. Нет, я еще на этом деле крест не поставил. Каждый день ушки на макушке. Никогда нельзя заранее знать.[10]
Артур Дж.Лакс, шериф, округЛесного озера
Муженек ее на тот свет спровадил.[11]
Винсент Р. (Винни) Пирсон
Это полнейшая нелепость. Они любили друг друга. Джон и муху-то не мог обидеть.
Элеонора КУэйд
Проклятые мухи!
Ричард Тинбилл
В четырнадцать лет Джон Уэйд потерял отца. Он был в школьном спортзале, отрабатывал броски по кольцу, и вдруг подошел учитель, обнял его за плечи и сказал: «Поди-ка прими душ. Твоя мама здесь».
Той ночью и много ночей потом главным, что чувствовал Джон, было желание убивать.
На похоронах он хотел убить всех, кто плакал, и всех, кто не плакал. Взять молоток, расколошматить гроб и разделаться с отцом за то, что посмел умереть. Но Джон был беспомощен. Он не знал, с чего начать.
В последующие недели, поскольку он был юн и полон горя, он пытался вообразить, что отец не умер по-настоящему. Джон вел с ним долгие разговоры – о бейсболе, о школе, о девочках. Поздно ночью в постели прижимал к себе подушку, словно она была отцом, и ощущал его близость. «Не умирай», – говорил он, и отец ему подмигивал: «Да уж чего там, потолкуем еще", и они вели долгие беседы о правильной постановке удара, о хорошем горизонтальном замахе, когда голову держишь высоко, плечи расправлены, и пускай бита делает свое дело. Чистое притворство, но оно помогало. И когда становилось совсем уж худо, Джон выдумывал замысловатые истории о том, как он спасает отца от смерти. Ни одной гипотетической возможности не упустил. Воображал, как прижимает губы к губам отца, вдувает изо всех сил воздух и заставляет сердце вновь заработать; воображал, как вопит ему в самое ухо, умоляя: «Ну пожалуйста, перестань умирать». Раз или два это чуть не сработало. «Ладно уж, – говорил отец. – Так и быть, перестану». Но не переставал, умирал все равно.
